Биография Калашникова. Годы Великой Отечественной
Продолжаем серию публикаций, посвященных жизни и творчеству легендарного оружейника М.Т. Калашникова. В годы Великой Отечественной Войны Калашников не только успел поучаствовать в сражениях, но и успешно продолжил свою конструкторскую деятельность.
Калашникова был дислоцирован на Западную Украину. На пути его следования, на подъезде к Харькову, поезд остановился на одной из станций. После проверки документов несколько человек, в том числе и он, вышли на платформу.
Оказалось, что механики-водители его части незадолго до войны выехали на Урал для получения новой техники – тех самых танков Т-34. Война застала его однополчан в дороге. На этой небольшой станции под Харьковом им предстояло влиться во вновь формируемую танковую часть.
На радостях встречи Калашников опоздал на отправление своего поезда. Благо документы были при нем и сама судьба приказала вновь воссоединиться с бывшими товарищами.
При формировании экипажей его назначили командиром танка, приказом по части присвоили звание старшего сержанта. Так начался новый этап жизни – фронтовой.
В сентябре 1941 года шли бои на дальних подступах к Брянску. Лейтенант давал указания:
– Калашников, остаешься за командира взвода. Будем прикрывать правый фланг стрелкового полка. Внимательно следи за моей машиной…Противник днем снова предпринял атаку на господствующую высоту: восемь танков неторопливо двигались на позиции нашей пехоты. Находясь в танковой засаде, командир взвода Калашников выжидал, стараясь не обнаружить себя. Чужие бронированные машины накатывались волной…
И тут поступила команда: зайти в тыл танкам противника. Стремительный рывок из засады, залповый огонь из пушек – и несколько немецких машин загорелось. Вражеская пехота, не успев отойти, полегла под пулеметным огнем.
Командир роты не только увел их из-под огня противника, но и сумел вывести машины во фланг вражеским танкам. Получилась своеобразная карусель, в которой максимальные потери нес противник: его танки, то и дело вспыхивая чадными кострами, выходили из боя один за другим. В итоге это принесло успех, битва была выиграна.
Участвовать в дальнейших военных действиях Калашникову довелось недолго. В начале октября 1941 года под Брянском он был тяжело ранен. Случилось это в одной из многочисленных контратак, когда рота, заходя во фланг немцам, нарвалась на артиллерийскую батарею. Первым загорелся танк командира роты. Затем раздался удар по машине Михаила. Наступила полная тишина, затем разорвался снаряд, в глазах вспыхнул необычайно яркий свет…
Контуженный Калашников лежал в блиндаже. Левое плечо было насквозь прошито осколком брони, оторвавшимся внутри танка после прямого попадания в него. Левая рука не двигалась. Он плохо понимал, что с ним произошло и что творится вокруг.
Командир батальона дал команду отправить его вместе с другими тяжелоранеными в медсанбат.
Вместе с другими ранеными к вечеру они подъехали к какой-то деревне. Военврач распорядился проверить, нет ли в селении немцев. В разведку послал водителя, лейтенанта с обожженными руками и меня – тех, кто мог ходить. Поначалу все было спокойно. Деревня словно вымерла. Неожиданно вдоль улицы в нашу сторону полоснула автоматная очередь. С той стороны, где осталась машина, они услышали выстрелы очередями. Пригибаясь, они побежали через кустарники к месту боя.
Нам открылась страшная картина!.. Какой там бой… Тех раненых, кто мог слезть с машины, немцы расстреляли внизу, остальных изрешетили в кузове. Несколько человек, с которыми мы только что плечом к плечу сидели в полуторке, бились теперь под ней в конвульсиях.Первым пришел в себя лейтенант:
– Надо пробиваться через линию фронта к своим!
Посовещавшись, они решили передвигаться только ночью. Шли тяжело и медленно.
Во время одной из дневок увидели пожилого крестьянина, шедшего кромкой леса. Спросили крестьянина, нет ли поблизости фельдшера – так как раны начали гноиться, бинты засохли и почернели от крови и грязи. Он взялся помочь: вывел их на лесную дорогу, густо заросшую травой, и объяснил, как добраться по ней до села и там отыскать дом фельдшера.
В дом фельдшера, Николая Ивановича, они пробрались, когда наступил вечер. Он уже их ждал, предусмотрительно занавесив окна одеялами и приготовив весь имеющийся медицинский инструмент и материал…
Осторожно, стараясь не причинить боли, он освободил их раны от намотанных тряпок и окровавленных бинтов, тщательно обработал и наложил повязки. После оказания помощи он произнес мягко, но настоятельно:
– Ребята, нельзя вам сейчас уходить! Раны не смертельные, но весьма опасные, и желательно вам выдержать постельный режим. Хотя бы дня два, три… Я спрячу вас на сеновале. Не могу я вас отпустить в таком состоянии!На сеновале пришлось провести двое суток. На третью ночь Николай Иванович разрешил уйти. Он дал с собой на пару дней продуктов, запас бинтов и йода, вывел огородами за село и показал направление, в котором предполагалось самое близкое расположение фронта.
Лишь на седьмые сутки посчастливилось выйти к расположениям частей Красной Армии. Произошло это около города Трубчевска. Смертельно уставшие, голодные, ободранные, с грязными повязками на ранах, но бесконечно счастливые, они все-таки вышли из окружения.
В госпитале Калашников заново переживал все, что произошло за месяцы участия в боях – день за днем.
Я лежал с открытыми глазами и думал: нам говорили, будем воевать «малой кровью», самым современным оружием!.. И вот, пожалуйста, кого ни спроси – все говорят одно и то же: одна винтовка на двоих, да на троих!.. Как же так?..Много лет спустя, прочитав книгу Владимира Григорьевича Федорова «В поисках оружия», Михаил с грустью осознал, что это – не только беда России… Может, это – ее проклятье? Вступать в войну, держа в руках единственное: свою шапку? Нас много – любого закидаем?!
На госпитальной койке он думал лишь об одном: почему у нас в армии нет автоматического оружия, легкого, скорострельного, безотказного? Пытался мысленно представить себе, какой бы он сам сделал пистолет-пулемет. Утром, вытащив из тумбочки тетрадку, наспех делал наброски, чертежи. Потом неоднократно все переделывал.
Загоревшись идеей создания автоматического оружия, Калашников с горечью осознал, что ему для этого не хватает знаний.
К счастью, ему несказанно повезло – в госпитале была неплохая библиотека, в которой он и нашел несколько нужных книг. Среди них – два тома «Эволюции стрелкового оружия» В. Г. Федорова, изданных Артиллерийской академией, наставления по трехлинейной винтовке, ручному пулемету Дегтярева, револьверу Нагана. Читал, сопоставлял, анализировал, чертил.
Самый осведомленный в теме стрелкового оружия был лейтенант, который любил рассказывать о преимуществах различных видов оружия, в том числе и немецкого. К дебатам подключались другие раненые бойцы, но все в итоге сходились в едином мнении, что качественное автоматическое оружие нашей армии необходимо как воздух.
Лейтенант посвящал всех во все новые и новые, неизвестные факты. О работе В. Г. Федорова над автоматической винтовкой и автоматом, о самородке Я. У. Рощепеи.
Прошло больше месяца пребывания Калашникова в госпитале, но раны заживали медленно, а рука действовала плохо. Сделав все, что было в их силах, доктора приняли решение: из госпиталя выписать и отправить на несколько месяцев в отпуск по ранению. Долечиваться в тылу…
Получив отпускной билет, он собрал свои немудреные солдатские пожитки, бережно завернул в газету заветную тетрадку со своими записями об оружии и «чертежами» – эскизами.
Путь в родные края на Алтай он решил совершить через Казахстан – через те самые места, откуда в 1938 году был призван в Красную Армию.
Конечно, очень мне хотелось побывать и на Алтае, в Курье, увидеть своих сестер, узнать, как там мама, отчим, как братья, где они?.. Наверняка они тоже на фронте. Живы ли?Но до Курьи тогда Михаил так и не доехал…
Чем ближе подходил поезд к станции Матай, тем больше крепла уверенность работать над пистолетом-пулеметом именно там, поэтому сразу же с поезда направился к начальнику железнодорожного депо. По счастливому совпадению он оказался его однофамильцем. Срывающимся от волнения голосом выпалил свою просьбу: оказать незамедлительную помощь в создании макетного образца задуманного мною в госпитале пистолета-пулемета.
Естественно, Калашников-начальник был очень удивлен – почему же он пришел именно к нему, в паровозное депо? Узнав, что Михаил работал здесь до призыва в армию, он сразу «подобрел» и уже разговор пошел в другом русле.
– А где же я тебе людей все-таки возьму? Многие у нас прямо в цехах на верстаках ночуют, на паровозах – чтобы время на дорогу домой не тратить. У самого у тебя только одна рука рабочая. Выход один: помогать тебе, не отрывая людей от основного дела.
Решили с Калашниковым-начальником, что в опытную группу необходимо ввести слесаря-сборщика, токаря-фрезеровщика, электрогазосварщика, испытателя. Мне казалось, такого количества людей будет достаточно для работы над образцом. Техническую, инженерную сторону дела взял на себя. Это была наивность человека, еще не отдававшего себе отчета в том, насколько сложна, трудна именно та часть, которая называется у конструкторов отработкой чертежей.
Рабочие депо живо откликнулись на просьбу – помочь солдату-отпускнику в создании оружия. Многие из них готовы были трудиться и ночью. Знаний, конечно же, не хватало, многое изготовлялось вручную, но каждый вносил в изделие все то, что умел, что мог выполнить. Выручала глубочайшая самоотдача.
При изготовлении деталей сложнее других оказалась проблема изготовления ствола. Необходимого специального инструмента для изготовления нарезного ствола не было. В местном военкомате удалось «выпросить» учебную винтовку и использовать ее ствол.
Все больше становилось деталей, уже готовых к сборке. На двери комнаты, куда раньше мог свободно зайти каждый работник депо, появилась табличка: «Посторонним вход воспрещен» – все-таки шла работа над образцом оружия.
Сложностей и непредвиденных препятствий встречалось в работе с лихвой. Долго сопротивлялся затвор – никак не хотел совершать положенные ему при стрельбе действия. Пришлось несколько раз переделывать чертеж ствольной коробки. Оказалось, маловат был ход затвора. Устранили недоработки.
Собрав же первый макет пулемета, поняли, что на отработку этого образца, не хватает уже ни сил, ни времени.
Через три месяца упорного, непосильного труда, наконец, образец пистолета-пулемета был собран, и встала проблема: где и как его испытывать?
В местном военкомате удалось взять несколько сотен патронов. Испытывали пистолет-пулемет тут же, в комнате, где шла сборка. Поставили большой ящик с песком и проводили отладочные стрельбы только по ночам.
И вот уже наш первый опытный пистолет-пулемет, рожденный в этой маленькой рабочей комнате паровозного депо, лежал на промасленном верстаке и как бы ставил перед нами новую проблему: что же с ним делать дальше?После долгих размышлений было принято решение направить образец и его автора сержанта Калашникова в город Алма-Ату, в областной военкомат.
Пистолет-пулемет 1942 г.
Фотография из музея им. М.Т.Калашникова, г. Ижевск.Сборы были недолгими. На вокзал к поезду пришли все, кто участвовал в рождении пистолета-пулемета. C убежденностью и твердостью в голосе все говорили только о несомненных достоинствах сделанного образца, хорошем качестве его исполнения, что на испытаниях он будет работать безотказно. В общем, всячески подбадривали.
По прибытию, уже в здание военкомата, Калашников попросил дежурного проводить в приемную военкома. Около двери в кабинет военкома стоял большой стол, за которым сидел важного вида молодой адъютант. Он доложил ему по всей форме: дескать, старший сержант Калашников, находясь в отпуске после ранения, изготовил новый образец оружия, привез его с собой. Закончил свой доклад словами: «Прошу об этом доложить военкому!»
Его выходка насторожила военком и до выяснения личности и всех обстоятельств Калашников был посажен на 4 дня на гауптвахту. На четвертый день, ближе к полудню, открылась дверь, и на пороге появился явно удрученный адъютант военкома.
– Идите вниз, товарищ старший сержант. Вас ждет машина. Приказано доставить вас в Центральный Комитет компартии большевиков Казахстана, к секретарю ЦК товарищу Койшигулову.
Вызволил Калашникова, как оказалось, Иосиф Николаевич Коптев. Он же доложил о работе над пистолетом-пулеметом секретарю ЦК КП(б) Казахстана А. К. Койшигулову, курировавшему оборонную промышленность республики и одновременно возглавлявшему республиканскую комиссию по военным изобретениям при ЦК КП(б) Казахстана.
Койшигулов, конечно, сразу понял, что оружие, изготовленное в кустарных условиях, требует большой доработки и подготовки основательной технической документации.
Калашникова определили к знатоку оружейного дела, правда, авиационного, военному инженеру второго ранга А.И. Казакову – декану факультета Московского авиационного института. В помощь дали студентов старших курсов. В институте же были мастерские, оснащённые хорошим оборудованием. Так появилась рабочая группа (в обиходе ее называли «спецгруппа ЦК КП(б) Казахстана»), которой поручили заниматься дальнейшей доводкой пистолета-пулемета.
Для работы выделили небольшое помещение площадью в 18 квадратных метров в одноэтажном саманном домике с отдельным входом и застекленным крыльцом. По сути, находились на казарменном положении и территорию учебно-производственных мастерских покидали лишь раз в неделю, чтобы сходить в баню.
В конструкцию пистолета-пулемета в процессе доводки вносили существенные доработки. В железнодорожных мастерских станции Матай был сделан образец, работавший по принципу свободного затвора. Добились максимальной простоты устройства. Но тут обнаружился и ряд недостатков – не обеспечивалась высокая кучность боя, из-за массивного затвора нарушалась устойчивость оружия при автоматической стрельбе. В Алма-Ате мы разработали схему образца с полусвободным затвором, облегчили его массу, отказались от заднего шептала. Словом, изрядно потрудились, чтобы конструкция пистолета-пулемета была завершенной и надежной в действии.
Испытания вынесли за город, в горы. Убедившись, что автоматика работает хорошо и кучность боя неплохая, приняли решение доложить о готовности образца секретарю ЦК КП(б) республики.
На испытание образца приехал Ахмеджан Койшигулов с каким-то генерал-майором, который первым проверил функционирование и безотказность работы пистолета-пулемета или, как его называли в нашей спецгруппе, ППК (пистолет-пулемет Калашникова). Генерал-майор выразил свое отношение к работе оружия одним словом:
– Хорош!
Ахмеджан Койшигулов испытывал образец с каким-то упоением.
– Решающее слово теперь за специалистами стрелкового оружия. Так что собирайтесь, товарищ Калашников, в Самарканд. Там сейчас располагается Артиллерийская академия имени Дзержинского.
По приезду Калашников встречается с генералом Благонравовым. Тот внимательно выслушал, а потом начал сам разбирать пистолет-пулемет. Разложив детали пистолета-пулемета на своем столе, генерал стал расспрашивать о том, какие трудности встретились при его изготовлении. Он очень удивился, когда узнал, что у меня нет специального образования.
Собирая образец, он посоветовал Михаилу как можно больше читать, изучать все, что касается конструирования оружия, научиться хорошо разбираться и в российских, и в иностранных образцах: «надо знать, что сделано в этой области до тебя: не зная старого – не сделаешь хорошего нового»!
Прощаясь, генерал Благонравов вручил конверт со словами:
– Это передадите командующему Среднеазиатским военным округом. А те страницы, что у вас в руках, прочтете позже сами. Желаю вам удачи, молодой человек, в нелегком деле, но советую не обольщаться первыми успехами.
В Ташкенте Михаила Калашникова встречал командующий войсками округа генерал-лейтенант П. С. Курбаткин.
Командующий еще раз взглянул на документ, подписанный начальником академии, и обратился уже к инспектору по изобретениям с приказом включить пункт о награждении старшего сержанта денежной премией. Второе: подготовить все необходимые документы для командирования Калашникова в Москву, в Главное артиллерийское управление.
Для обеспечения сохранности пистолета-пулемета Калашникову выделили сопровождающего.
Полигон – 1942-43 г.
В Главном артиллерийском управлении Калашникова встретили доброжелательно. Начальник отдела изобретательства и рационализации Наркомата обороны полковник В. В. Глухов, прочитав письмо командующего войсками округа и отзыв А. А. Благонравова, произнес:
– Лучшего места, чем полигон, для продолжения работы над образцом сейчас не найти. На том и порешим.
Так, в начале августа 1942 года, было решено командировать Калашникова в одну из частей, дислоцирующуюся в Московском военном округе – в научно-исследовательский полигон стрелкового и минометного вооружения (НИПСМВО).
Снятие показаний опытных стрельб, Щуровский полигон. Фотография из музея им. М.Т.Калашникова, г. Ижевск.
Но до отправления, Михаил Тимофеевич познакомился с человеком с лауреатской медалью на пиджаке. Это был Сергей Гаврилович Симонов. Имя этого конструктора было хорошо знакомо каждому военному человеку еще с довоенных лет. Создатель автоматической винтовки ABC-36, противотанкового самозарядного ружья ПТРС, других замечательных образцов стрелкового оружия, он занимал одно из ведущих мест среди наших конструкторов.
С Симоновым состоялась долгая беседа и было дано много ценных советов.
Уже по приезду Калашников шел в музей стрелкового оружия и наглядно, на конкретных образцах, прослеживал все этапы эволюции оружия. Вглядывался в опытные образцы пулеметов системы Федорова – Дегтярева, Федорова – Шпагина, знакомясь с конструкциями автоматических систем. Как и обещал Симонову, разбирал, ощупывал пальцами каждый шлиц и выступ, изучал автоматику.
В январе-феврале 1943 года проходили испытания пистолета-пулемета.
Переживаний и волнений было немало, хотя, казалось, особых сбоев образец не давал.
– Неплохо ты сработал свое изделие, старший сержант, да только сомневаюсь я, что итог испытания будет положительным, – вздохнул инженер-испытатель, после очередной серии стрельб, осматривая раскаленный ствол.
Фотография из музея им. М.Т.Калашникова, г. Ижевск.
А вот и официальное заключение, подписанное начальником отдела Артиллерийского комитета ГАУ Красной Армии инженер-подполковником Рогавецким, его помощником инженер-капитаном Чеменой и утвержденное заместителем начальника ГАУ и председателем Артиллерийского комитета генерал-лейтенантом артиллерии Хохловым:
«Основываясь на материалах акта НИПСВО от 9.2.43 г. (вх. № 2734) и заслушав особое мнение автора, 5-й отдел АК ГАУ считает:
1. Заводские испытания пистолета-пулемета констр. Калашникова проведены удовлетворительно. …2. Доработка пистолета-пулемета должна устранить следующие недостатки: …
3. Пистолет-пулемет Калашникова в изготовлении сложнее и дороже, чем ППШ-41 и ППС, и требует применения дефицитных и медленных фрезерных работ. Поэтому, несмотря на многие подкупающие стороны (малый вес, малая длина, наличие одиночного огня, удачное совмещение переводчика и предохранителя, компактный шомпол и пр.), в настоящем виде своем промышленного интереса не представляет».
Какова же судьба первого пистолета-пулемета Калашникова? Сейчас этот опытный образец находится в Санкт-Петербурге, в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи.
Ручной пулемет 1943–1944 гг.
В Главном артиллерийском управлении. Владимир Васильевич Глухов, подробно расспросив меня о ходе испытаний, поинтересовался:
– Над чем будешь работать дальше?
– Если не возражаете, продолжу работу над ручным пулеметом.
Владимир Васильевич поднялся, подошел к карте, висевшей на стене.
– Полагаю, тебе лучше работать в Среднеазиатском военном округе. Там тебя уже знают, относятся благожелательно. Так что командируем туда, откуда призывался в армию.
Работа по созданию опытного образца ручного пулемета в Матае была завершена. Осенью 1943 года Калашников был командирован в Узбекистан для доработки образца и подготовки его к предстоящим полигонным испытаниям.
10 ноября 1943 года (Михаилу в тот день исполнилось 24 года) работа над ручным пулеметом проходила в самом разгаре. Сидя вокруг людей, проникшихся его идеей, все работали с огромной отдачей и высоким мастерством. Заканчивая работу над образцом, местный мастер даже нанес гравировку, а команда впоследствии решила изготовить для него специальный упаковочный ящик.
В Москве ручной пулемет был представлен военным специалистам Главного артиллерийского управления. После доклада начальнику ГАУ мне было приказано доставить образец на подмосковный полигон – туда же, где испытывался до этого пистолет-пулемет.
Утром начались испытания образцов. До финальной части конкурса дошли три отличающихся друг от друга пулемета – В. А. Дегтярева, С. Г. Симонова и Калашникова. Последний не выдержал экзамена. Комиссия сделала вывод: он не имеет преимуществ перед принятыми ранее на вооружение армии изделиями.
Так и этот, уже ручной пулемет, стал достоянием музея.
Неудача крепко ударила по самолюбию Калашникова. После очередного поражения он сделал для себя вывод: как можно глубже изучать все, что сделано и делается в этой области. Иначе никогда ничего не сделать стоящего.
С годами, в соревнованиях с коллегами-конкурентами, пришло понимание, что при конструировании оружия необходимо учитывать удобства обращения с ним или удобство в эксплуатации. Добиваться максимальной простоты устройства, надежности в работе. Не допускать применения деталей малых размеров, которые могут быть утеряны при разборке. И так далее.
Начало 1944 года было отмечено радостным событием для всей нашей страны – разгромом немецких войск под Ленинградом. На полигоне все поздравляли друг друга с долгожданным снятием блокады с города, жители которого почти тридцать военных месяцев демонстрировали всему миру свое мужество.
После первых двух поражений Калашников снова находился на распутье. Были тогда советчики, говорившие: «Может быть, тебе надо заняться чем-нибудь другим, не оружием?» Удрученный, он слушал эти «товарищеские» голоса и сам стал сомневаться в способности сотворить что-нибудь путное.
Но Калашников встретил Владимира Васильевича Глухова. Тот его по-отечески успокоил, дал пару ценных советов и дал командировочное предписание.
Сначала заедешь в Алма-Ату, в республиканский военкомат и в Московский авиационный институт, а потом – в Ташкент и на базу, где работал над доводкой ручного пулемета.
Участие в доработке пулемета СГ-43, несомненно, добавило Михаилу, начинающему конструктору, опыта и некоторой уверенности в своих силах. И принесло первый маленький успех.
Еще в мае 1943 года на смену пулемету Максима, созданному в 1910 году, был принят на вооружение армии новый 7,62-миллиметровый станковый пулемет образца 1943 года конструкции Горюнова (СГ-43) на станке Дегтярева» («7,62-мм пулемет Горюнова»).
Карабин 1944–1945 гг.
В апреле 1944 года был объявлен конкурс по созданию автоматического оружия под 7,62-мм патрон образца 1943 года. Поначалу в соревнование по разработке автомата включились 15 ведущих конструкторов страны. Впереди соревнующихся был Алексей Иванович Судаев. Он приступил к созданию автомата под новый патрон еще в начале 1944 года, как только возвратился из блокадного Ленинграда.
В июле — августе 1944 года, кроме уже названных образцов, были представлены еще две новые системы — автомат Г. Шпагина и автомат А. Булкина. Приехал Н. М. Елизаров, поскольку требовалось доработать еще и патрон. Присутствовал разработчик первой отечественной автоматической винтовки, теоретик оружейного дела генерал-майор инженерно-технической службы Владимир Григорьевич Федоров.
Несмотря на то, что автомат Судаева хорошо показал себя на испытаниях летом 1944 года, конструктору необходимо было повысить живучесть деталей (ударника, стопора, газового поршня, выбрасывателя) и надежность работы автоматики.
Осенью 1944 года, в один из приездов на полигон, Калашникова оставили для работы в его конструкторском бюро. Тогда он и загорелся неожиданной для себя идеей – разработать самозарядный карабин. Подтолкнула к этому встреча с Сергеем Гавриловичем Симоновым, который в то время доводил и испытывал на полигоне образец свой новый самозарядный карабин, получивший в дальнейшем наименование 7,62-мм самозарядный карабин Симонова (СКС) и заслуживший широкую популярность в войсках.
В работе над карабином также участвовал прибывший на полигон тогда молодой, а со временем известный конструктор К. А. Барышев. Это еще больше подстегнуло самолюбивого Калашникова.
А Судаев вскоре представил комиссии оружие, устройство которого значительно отличалось от предыдущего образца. Самоотверженность, смелые и решительные действия при отказе от того, что было уже проверенным, выстраданным, вызывали уважение к этому конструктору. Но Судаев в 1944 году внезапно умер…
М. Т. Калашников:
И так случилось, что нам троим — Рукавишникову, Барышеву и мне — предстояло после утверждения наших проектов, образно говоря, поднять стяг, выпавший из рук Судаева.После первого тура остались только трое: Булкин, Дементьев и Калашников. Комиссия предложила устранить замечания и представить к концу мая 1947 года опытные образцы автоматов.
В мае 45 года уже было ясно, что оружие доделать ему придется без нервотрепки, потому как Великая Отечественная Война закончилась сокрушительным поражение фашисткой Германии. Именно после войны, у Калашникова начался период его ярких, невероятных конструкторских решений и изобретений, которые сделают его имя нарицательным к стрелковому оружию.
Михаил Калашников с женой и дочерью Еленой. Конец 40х.
Использованные источники:
Михаил Калашников, Елена Калашникова Траектория судьбы
© Калашников М. Т., Калашникова Е. М.
© ООО «Издательство АСТ», 2015 г.
Конструктор Калашников. Человек, судьба, оружие.
Санкт-Петербург, "НП-Принт", 2019 г.
Мы в соцсетях
Союз Российских оружейников
Иванов Иван-Иванович
Pulya
Slava God